Что касается дочери Айляр-хана, то она росла умной и прилежной девушкой, с детских лет слыла богатыршей и в борьбе посрамила многих мужчин-батыров. Не было числа женихам, засылавшим сватов к несравненной красавице Барсынхылу. У коновязного столба Айляр-хана не переводились лошади гонцов-сватов. Даже живший за тридевять земель Будяр-хан прислал своих сватов, прося ее за своего сына. Но Айляр-хан объявил сватам: «Противу воли дочери своей ни за кого замуж ее не отдам!» И сваты уезжали ни с чем.
Дни за днями проходили, пришел срок Барсынхылу выбирать себе спутника жизни. Печаль вошла в ее сердце. Барсынхылу тосковала по егету, который жил в ее мечтах. Желтизной проступила та тоска на ее лице. Девушка часто садилась на аргамака, подаренного ей отцом, и разъезжала по горам и лесам, но не могла унять печаль своего сердца.
Однажды сноха, увидев ее в тоске, сказала так:
– Желтизной лицо твое покрыто,
Грусть-тоской глаза твои повиты,
Барсынхылу, красавица, скажи:
Кто вошел в тайник твоей души?
Кем пленилось сердце молодое,
Что случилось, мне скажи, с тобою?
Барсынхылу ей в ответ:
– Не тревожь, оставь меня, енгей,
Ты печаль пойми мою, енгей.
Светлый лик покрылся желтизною,
Очи затянулись грусть-тоскою,
Дни и ночи сердце мое ноет,
Снадобье, енгей, мне одолжи,
Чтоб смогла унять я боль души.
И тогда, поняв в чем дело, проницательная сноха сказала так:
– Подругой души тебе буду, красавица,
Сердечную тайну открой мне, красавица.
Барсынхылу отвечает:
– Истому мужчине подобает
На тулпаре верном восседать.
О батыре девушка мечтает,
Чтоб его возлюбленною стать.
Сноха:
– Много есть в стране богатырей,
Славящихся красотой и статью.
Кто же для красавицы моей
Избранным до самой смерти станет?
Барсынхылу:
– Тот, кто батыром родится,
Будет крылатым, как птица.
Тетиву натянет – сгибается лук,
Сердце зайдется под собственный стук.
Ступит – не выдержит камень,
Сядет – обрушатся скалы,
Горы – упершись – развалит;
Он в сердце родину носит,
Врагов, словно лев, устрашает...
Нужно дыханье кураю,
Нужно, чтобы в теле батыра
Мощь клокотала, играя.
Прелесть озер – в камышах,
Слава батыра – душа,
Что преисполнена чести –
Пусть он всегда будет честен!
Тот, чье имя джигит,
Словом своим дорожит;
Прав он всегда, прямодушен,
Правда – его оружье.
Ездит всадник по стране.
Смельчак украшает страну –
Батыром такого зову я,
Ровней себе восприму я.
Пусть он к Барсын подойдет
И на борьбу позовет –
Сердце тому я отдам,
Кто меня в схватке осилит,
Бросив с размаха к ногам.
Айляр-хану донесли о том, что Барсынхылу хочет по своему выбору выйти замуж. Он пригласил к себе дочь и напомнил о том, что нельзя нарушать древний обычай. Но Барсынхылу стояла на своем: «Не пойду ни за хана, ни за батшу-царя, пойду только за того, кто одолеет меня в борьбе!» И Айляр-хан не имел силы перечить дочери.
Барсынхылу собрала большой майдан и велела повсеместно известить о своем решении выйти замуж за того егета, который ее поборет. Узнав о том, богатыри разных родов устремились в страну Айляр-хана, надеясь победить Барсынхылу и взять ее в жены. А Барсынхылу вместе с ближайшими подругами забралась на вершину высокой горы, раскинула там шатер и стала там жить. Каждого егета, выходившего с ней на поединок, она бросала в воздух. Так опозорились посланцы многих стран и родов, побежденные девушкой богатыршей.
Прослышав про это, Алпамыша обратился к своей матери:
– Я одолею эту девушку и привезу ее сюда, дай мне свое благословение.
А мать ему:
– Не ходи, сынок мой, не ходи:
У курайсы там вырвана рука,
А у борца поломана спина,
Не ходи, сынок мой, не ходи!
Алпамыша:
– На майдан к Барсынхылу,
Матушка, я поеду,
Привезу ее домой,
Одержав над ней победу.
И он стал умолять свою мать, пока сердце ее не смягчилось и не благословила она его в дорогу.
Алпамыша стал просить ее дать ему коня.
«В табуне моем нет лошади, которая могла бы удержать тебя на себе. Когда-то дала я почтенному Колтобе огромного стригунка Колъеряна, поди к нему, попроси», – посоветовала она сыну.
Сестра Карлугас свила ему шелковый аркан в шестьдесят аршинов длиной. Алпамыша отправился к Колтобе и сказал так:
– Колтоба-агай, Колтоба-агай,
Коня Колъеряна дай мне, агай,
Целую степь саврасых коней,
Полное поле гнедых лошадей
Дам взамен я тебе, агай.
Колтоба:
– Целая степь саврасых коней,
Полное поле гнедых лошадей
Пусть тебе остаются, братец.
Рыжего коня, вожака лошадей,
Не отдам я тебе, мой братец.
Алпамыша:
– Колтоба-агай, Колтоба-агай,
Коня Колъеряна дай мне, агай,
Родившая меня старая мать,
Сестра Карлугас, что брату под стать,
Пусть будут тебе, Колтоба-агай!
Услышав такие слова, Колтоба вскрикнул от радости. Он велел Алпамыше выловить из табуна рыжего коня по кличке Колъерян.
Алпамыша отправился ловить коня арканом, который свила ему Карлугас. Стоило ему подойти к табуну и поймать рыжего коня, как тот стал метаться из стороны в сторону, сшибая и сминая деревья, как траву, и бросая Алламышу то в небо, то оземь. Долго они боролись так, пока Алпамыша не накинул на коня поводья с уздой. Сел Алпамыша на того коня, подъехал к входу колтобаевой юрты и сказал так:
– Колтоба-агай, Колтоба-агай,
Руку дай ты мне, руку дай,
Свое согласие тоже дай.
Колтоба подал ему руку. Алпамыша сжал ее так, что она затрещала. Не выдержав, тот застонал:
– Алла! Рука трещит в твоей горсти,
Душа моя вон!.. Браток, отпусти!..
Но Алпамыша еще сильнее сжал его руку.
Колтоба:
– Рука моя трещит в твоей горсти.
Алла, мой братец! Руку отпусти!
Целые степи саврасых коней,
Полное поле гнедых лошадей,
Твоих коров большие стада,
Твоих овец густые стада,
Старая мать, что тебя родила,
Сестра Карлугас, что тебе мила,
Тебе пусть останутся навсегда!
Так отрекся Колтоба от своей цены за коня Колъеряна.
Только после этого отправился Алпамыша в страну Айляр-хана. Ехал он, ехал и вот видит на вершине высокой горы подбоченившуюся Барсынхылу, ожидающую батыров на схватку. С подножья той горы крикнул он девушке:
– Или спустишься со своей горы и поедешь со мной по доброй воле, или я увезу тебя, победив в борьбе!
– Ах, так? Ну, попробуй же, победи! – крикнула в ответ Барсынхылу и столкнула на Алпамышу камень величиной с мельничный жернов. Катится тот камень, сотрясая землю, и уши грохотом своим раздирая, а Алпамыша сам навстречу бежит да как пнет тот камень ногой так, что камень обратно на гору покатился да и снес ее вершину, на которой стояла Барсынхылу. Девушке едва удалось спастись. Тогда со злостью скатила она на Алпамышу камень с дом величиной. И вновь побежал на него Алпамыша и пинком отправил его назад. На обратном пути камень снес половину горы, так что Барсынхылу с трудом удалось удержаться на другой ее половине.
Алпамыша поднялся к Барсынхылу и предложил ей бороться. И начался между ними поединок. Алпамыша подбросил Барсынхылу в небо и, чтобы она не разбилась, поймал ее, не дав ей упасть на землю. Тогда девушка склонила перед ним голову, сказавши:
– Я твоя, ты – мой.
Алпамыша и Барсынхылу довольно долго жили в шатре на вершине горы. Только забеременев, решила Барсынхылу познакомить Алпамышу со своими родителями. Тот посадил ее на Колъеряна и поскакал к Айляр-хану. Барсынхылу ввела Алпамышу в двенадцатикрылую белую юрту отца и напела ему так:
– Вставай, отец, вставай, отец,
Вставай, пояс затяни, отец, затяни, отец!
Жениха я в дом привела с собой.
Руку ему протяни, отец, протяни, отец!
Сырты, полные пегих кобыл,
Долы, полные рыжих кобыл,
Подари, отец, подари, отец!
Айляр-хан ей в ответ:
– Уходи! Нет у меня ни дочери, чтобы выдавать замуж, ни затя нет у меня!
Тогда Барсынхылу сквозь слезы напела матери:
– Вставай, матушка, вставай, матушка,
На слезы мои взгляни, матушка, взгляни, матушка,
Жениха я к вам привела с собой,
Руку ему протяни, матушка, протяни, матушка!
Сырты, полные пегих кобыл,
Долы, полные рыжих кобыл,
Подари, матушка, подари, матушка!
Тогда мать Барсынхылу обратилась к мужу:
– Дадим ли плакать единственной дочери? Встань и протяни руку зятю!
Нехотя поднялся со своего места Айляр-хан и подал руку Алпамыше. А затем он устроил своей дочери и зятю такой свадебный пир, какого даже аксакалы не видели и предки не знали.
Алпамыша увез Барсынхылу в свои края, и зажили они, деля поровну радость и горе.