Мелодия и легенда «Сыңрау торна» имеют широкое распространение на юго-восточном Урале. Очень популярен этот напев в среде музыкантов-инструменталистов. «На звукоподражательных традициях башкирского музыкально-поэтического творчества возникли в далеком прошлом изобразительные, программные пьесы, исполняемые на курае», – отмечает ученый Ахнаф Харисов в книге «Литературное наследие башкирского народа». Он называет «Сыңрау торна» одним из выдающихся произведений башкирской народной инструментальной музыки.

Уникальность «Сыңрау торна» заключается в том, что из всех известных башкирских народных инструментальных пьес она относится к наиболее древним, но при этом, благодаря своему необычному содержанию и поэтичности, стала основой для множества новых поэтических, музыкальных, хореографических и даже театральных воплощений.

Уместно будет сначала ознакомиться с легендой – приведем ее в том варианте, в котором она опубликована в книге «Башкирские предания и легенды», составленной фольклористом Фанузой Надршиной. Поэтичная и оригинальная легенда вошла не только в сборники башкирских сказок и легенд, но и в интернет-порталы сказок народов мира.

С тех самых пор башкиры стали поклоняться журавлям и говорить: «Журавль – наш бог, потому что он обратил в бегство наших врагов». За это они им и поклоняются».

Фануза Надршина в своей статье «В песнях – история народа» отмечает, что со сведениями Ахмеда ибн-Фадлана по своему основному мотиву созвучна легенда «Журавлиная песнь», в которой птицы выступают чудесными покровителями башкир, предупреждая о надвигающейся военной опасности. При изучении таких легенд, которые донесли до нашего времени отзвуки мифологических представлений народа, проливается свет на корни его истории.

По этнографическим данным, в первобытных верованиях башкир журавль был тотемом, объектом почитания, долгие годы существовал культ журавля. Так, все четыре рода племени усерган и поныне считают журавля своей родовой птицей. В работе «Культ журавля в фольклоре и народных традициях башкир» исследователь Азалия Илимбетова пишет:

Газим Шафиков отмечает, что для определения древности народного произведения не всегда важны какие-то особые приметы, указывающие на примерный его возраст, важен сам дух, образный ряд, потаенный смысл фольклорного памятника. Свое восхищение писатель выразил в одном из очерков книги «Дыханье жгучее истории»:

В 90-е годы XIX века среди башкир работал фольклорист Сергей Рыбаков. Его бесценные этнографические и фольклорные материалы были обобщены в книге «Музыка и песни уральских мусульман с очерками их быта», которая увидела свет в 1897 году. Он нотировал 204 башкирские мелодии, среди них – обрядовые песни «Кара юрга» («Вороной иноходец») и «Сыңрау торна» («Поющий журавль»), приведены легенды их сложения. Характеризуя инструментальное произведение «Звенящий журавль», Рыбаков писал, что «от этой мелодии веет какою-то трудноуловимой грустной и вместе трогательной поэзией; это – одна из немногих минорных башкирских мелодий».

В легенде, записанной фольклористом, говорится:

Башкирский кураист и собиратель фольклора Карим Дияров записал напев и легенду «Сыңрау торна» в 1926 году в Баймакском районе: от жителя деревни Басаево Ишбулды Нугуманова и жителя деревни Кусеево Галимьяна Ахметова. Отмечается, что среди кураистов бытовало поверье, запрещающее часто исполнять мелодию о журавлях.

В конце легенды называется озеро, возле которого происходила жестокая битва — Яугуль. Оно находится в Баймакском районе, примерно в 10 километрах к югу от Сибая. В комментариях к своим записям Карим Дияров отмечает, что другое название этого озера Кылтабан – поросшее камышом озеро, которое упоминается в легенде «Семь девушек».

Как упоминается в "Башкирской энциклопедии", мелодия «Сыңрау торна» известна также в записях Фарита Камаева, Александра Ключарёва, Льва Лебединского, Камиля Рахимова, Хусаина Ахметова, Маулита Ямалетдина.

Эта песня стала коронным номером не только самого Ишмуллы Дильмухаметова, но и известных певцов Радика Гареева, Гали Хамзина. Сейчас песню «Уралым», ставшую визитной карточкой башкирской культуры, поют даже непрофессиональные исполнители на международных мероприятиях.

Как у любой народной мелодии, у «Сыңрау торна» есть разные варианты. Так, в нотации Карима Диярова она предстает как богато орнаментированный форшлагами и триольными опеваниями инструментальный напев небольшого диапазона. Наиболее знакомый современному широкому слушателю вариант приводится в настольной книге каждого кураиста – учебном пособии «Курай» Гаты Сулейманова. Интересно, что во всех вариантах мелодия носит ярко выраженную минорную окраску с чередованием натурального минора с фригийским ладом (с пониженной второй ступенью).

Эта песня составляет часть педагогического репертуара и кафедры сольного пения Уфимского института искусств имени Загира Исмагилова. Педагоги Фарзана Сагитова, Флюра Кильдиярова, Ямиль Абдульманов дают эту песню для разучивания своим ученикам, и не только башкирам – ее поют и русские, и татары, и узбеки, и китайцы.

В ХХ веке большой интерес к мелодии «Сыңрау торна» выказывали композиторы разных поколений. Московский композитор Виктор Белый (автор знаменитой песни «Орленок») в 1939 году использует мелодию «Сыңрау торна» в своем фортепианном произведении «Три миниатюры на башкирские темы». Этот напев использован в Легенде для симфонического оркестра Масалима Валеева. Обработку «Сыңрау торна» для ансамбля кураистов сделал Айрат Кубагушев, для голоса и фортепиано – Абдулла Хальфетдинов. Произведение для солиста, хора и оркестра на основе этой песни создал Нур Даутов.

Музыкант пояснил технику исполнения на курае журавлиного крика:

Песню «Сыңрау торна» в числе других композиций группа «Каравансарай» исполнила на Международном конкурсе «Азия дауысы» в Алма-Ате (Казахстан) в 1992 году и стала дипломантом конкурса. После этого песня попала на радио Германии и в 1992–1993 годах удерживала верхнюю строчку в музыкальных чартах.

Между тем на инструментальный напев «Сыңрау торна» в народе сложили еще и танец. Ученый Азалия Илимбетова отмечает, что сохранилось несколько вариантов народного танца «Торна бейеүе» («Танец журавля»), который, предположительно, имел ритуальный характер и исполнялся для предотвращения различных бедствий.

О девичьем танце «Сыңрау торна», построенном на подражании играм и пению журавлей и исполняемом на мелодию этого напева, в книге «Башкирская народная хореография» пишет известный исследователь башкирского танца Лидия Нагаева. По ее словам, в настоящее время танец не исполняется. Описание танца «о священных белых журавлях» в книге приводится по рассказу уроженки деревни Булатово Бурзянского района Гульнур Мамлеевой. Этому танцу ее научила мать.

Движения солистки в роли вожака также построены на подражании повадкам журавля.

Фануза Надршина считает, что с древнейшими тотемическими воззрениями связаны ритуальные журавлиные танцы, бытовавшие до недавнего времени в юго-восточном Башкортостане среди башкир рода теляу. Эти танцы исполнялись во время свадеб и других празднеств: согласно поверьям, «участие» родовой птицы в дни важнейших событий в жизни людей способствовало жизнестойкости рода, его благополучию в будущем.

По мотивам поэтичной легенды создан первый башкирский балет «Журавлиная песнь» Льва Степанова и Загира Исмагилова. Главным лейтмотивом музыкальной партитуры стал, конечно же, напев «Сыңрау торна». Либретто для балета написал легендарный хореограф Файзи Гаскаров. В основе балета – легенда о любви Зайтунгуль и Юмагула, которым все трудности помогают преодолеть соотечественники и родная природа в образе журавлей. Главное выразительное средство в балете – органичное сочетание классического танца с башкирским народным танцем, с элементами пантомимы, обрядов, народных игр. Движения девушек-журавлей в балете очень схожи с описываемыми движениями из народного танца. Балет в трех актах был написан в 1941 году, премьера состоялась в 1944 году на сцене Башкирского театра оперы и балета.

Балет «Журавлиная песнь» с Зайтуной Насретдиновой (впоследствии народной артисткой СССР) в роли Зайтунгуль вдохновил маленького Рудольфа Нуреева – будущего гениального танцовщика, когда он в шесть лет с семьей в первый раз пришел в театр. Этот же спектакль был показан в 1955 году в Москве на Декаде башкирской литературы и искусства, и уже сам Рудольф Нуреев выступал в этом балете в роли Джигита. В 1959 году балет был экранизирован Свердловской киностудией. Сегодня этот невероятно красивый балетный спектакль стал классикой национального балета и до сих пор не сходит с репертуара, пережив несколько редакций и поколений танцовщиков.