Библиотека нематериального культурного наследия Республики Башкортостан
Мы используем файлы cookie. Продолжив работу с сайтом, вы соглашаетесь с Политикой использования cookie и Пользовательским соглашением.
ОК
Башкирский женский головной убор – хараус
Хараус (һарауыс) в башкирском национальном костюме является традиционным женским вышитым налобным украшением, надеваемым под кашмау (ҡашмау) или кашбау (ҡашбау) – роскошный башкирский женский головной убор из кораллов и раковин, иногда под тастар (таҫтар) – башкирский женский платок.
Первое письменное упоминание о применении хараусов в качестве подвязки под кашмау содержится в рукописи известного башкирского ученого-просветителя Мухаметсалима Уметбаева, датируемой 1877 – 1880 годами. Другой известный ученый, этнограф, хорошо изучивший национальную культуру, декоративно-прикладное искусство, быт башкирского народа еще до Октябрьской революции 1917 года, собравший богатую коллекцию башкирских хараусов во время экспедиций в 1906, 1907 и 1912 годах по историческому Башкортостану и написавший позднее свой фундаментальный труд под названием «Башкиры. Историко-этнографические очерки» Сергей Руденко отмечал, что там, где в начале ХХ века хараусы еще сохранились (вся зауральская Башкирия, юг и западные склоны Южного Урала в пределах бывшего Стерлитамакского уезда до реки Белой), они играли известную роль в свадебных обрядах. От имени новобрачной свахи дарили хараус родственникам и почетным гостям, последние же одаривали их деньгами, которые шли в пользу молодой. В старину хараусы играли роль и при сватовстве, когда свахи показывали их родне жениха в доказательство мастерства невесты. Роженицы одаривали хараусами своих приятельниц, когда последние с поздравлениями приносили им различные кушанья.
Первое письменное упоминание о применении хараусов в качестве подвязки под кашмау содержится в рукописи известного башкирского ученого-просветителя Мухаметсалима Уметбаева, датируемой 1877 – 1880 годами. Другой известный ученый, этнограф, хорошо изучивший национальную культуру, декоративно-прикладное искусство, быт башкирского народа еще до Октябрьской революции 1917 года, собравший богатую коллекцию башкирских хараусов во время экспедиций в 1906, 1907 и 1912 годах по историческому Башкортостану и написавший позднее свой фундаментальный труд под названием «Башкиры. Историко-этнографические очерки» Сергей Руденко отмечал, что там, где в начале ХХ века хараусы еще сохранились (вся зауральская Башкирия, юг и западные склоны Южного Урала в пределах бывшего Стерлитамакского уезда до реки Белой), они играли известную роль в свадебных обрядах. От имени новобрачной свахи дарили хараус родственникам и почетным гостям, последние же одаривали их деньгами, которые шли в пользу молодой. В старину хараусы играли роль и при сватовстве, когда свахи показывали их родне жениха в доказательство мастерства невесты. Роженицы одаривали хараусами своих приятельниц, когда последние с поздравлениями приносили им различные кушанья.
Относительно того, как выглядел и как использовался в прошлом хараус, есть различные письменные данные других ученых и авторов, которые приводит Е. Е. Никанорова в своем труде «Орнамент счетной вышивки башкир»: «...Сараус – повязка под кистью кашбау, вышитая шелками» (Лоссиевский, 1883. С. 374); «…Хараусами называются продолговатые лоскутки холста или красного ситца, на которых вышивается какой-нибудь узор. Они имеют значение только в свадебных обрядах,
к которым специально и готовятся» (Назаров, 1890.
С. 182); «Небольшие лоскутки холста, вышитые разноцветным шелком (так называемые "сараучь")» (Юлуев, 1892. С. 219). По свидетельству венгерского ученого Дьюлы Месароша, собравшего в 1909 году коллекцию башкирских предметов (в том числе
и хараусы), их нашивали по сторонам ворота холщовых рубах (Ласло, Кузеев, 1962. С. 321).
Разноречивость свидетельств, видимо, была обусловлена тем, что хараусы на момент
их собирания и описания практически вышли
из употребления, что делало возможным
их нетрадиционное использование.
В. С. Сыромятников, во время экспедиций собравший для музея образцы хараусов, отмечал, что «членам экспедиции не раз приходилось видеть кисеты для табака, сшитые из хараусов. Иногда теперь их применяют в качестве заплаты на рубашки, штаны, мешки и так далее" (Сыромятников, 1937. С. 156).
В Российском этнографическом музее среди предметов, собранных С. И. Руденко, хранится колыбель, у которой в качестве ленты для подвешивания использован старый хараус (РЭМ, 1002-132).
Возможно, Д. Месарош был свидетелем нетрадиционного способа бытования хараусов
и принял частный случай за общее правило, но возможно и то, что он встретил вышитые косым стежком рубахи. С последним предположением согласуется замечание П. Назарова о башкирском женском платье: «Грудь его по бокам вышивали наподобие хараусов» (Назаров, 1890. С. 181).
В связи с мнением Д. Месароша об использовании этих предметов представляет интерес приводимое
С. Н. Шитовой свидетельство, что «мать невесты готовила в качестве подарка для матери жениха платье с нашитыми на грудь "хараусами". Иногда "хараусы" были нашиты на получаемый в дар платок» (Шитова, 1995. С. 201). Интерес представляют цитируемые С. Н. Шитовой записи известного башкирского этнографа, академика Р. Г. Кузеева, согласно которым хараусы могли пришиваться на нагрудник (түшелдерек), а два столетия назад «ходили вместо денег и очень ценились».
«Наконец, в 1912 году мне удалось приобрести
у башкир гирей-кипчаков экземпляр харауса, к углам которого были прикреплены нитяные шнурки, – пишет С. И. Руденко. – По словам гирей-кипчаков, хараус повязывался на верхнюю часть лба широкой стороной узора вниз, под нависающей на лоб коралловой бахромой кашмау. Впоследствии, при расспросах, мне неоднократно приходилось слышать подтверждение только что указанного назначения харауса».
к которым специально и готовятся» (Назаров, 1890.
С. 182); «Небольшие лоскутки холста, вышитые разноцветным шелком (так называемые "сараучь")» (Юлуев, 1892. С. 219). По свидетельству венгерского ученого Дьюлы Месароша, собравшего в 1909 году коллекцию башкирских предметов (в том числе
и хараусы), их нашивали по сторонам ворота холщовых рубах (Ласло, Кузеев, 1962. С. 321).
Разноречивость свидетельств, видимо, была обусловлена тем, что хараусы на момент
их собирания и описания практически вышли
из употребления, что делало возможным
их нетрадиционное использование.
В. С. Сыромятников, во время экспедиций собравший для музея образцы хараусов, отмечал, что «членам экспедиции не раз приходилось видеть кисеты для табака, сшитые из хараусов. Иногда теперь их применяют в качестве заплаты на рубашки, штаны, мешки и так далее" (Сыромятников, 1937. С. 156).
В Российском этнографическом музее среди предметов, собранных С. И. Руденко, хранится колыбель, у которой в качестве ленты для подвешивания использован старый хараус (РЭМ, 1002-132).
Возможно, Д. Месарош был свидетелем нетрадиционного способа бытования хараусов
и принял частный случай за общее правило, но возможно и то, что он встретил вышитые косым стежком рубахи. С последним предположением согласуется замечание П. Назарова о башкирском женском платье: «Грудь его по бокам вышивали наподобие хараусов» (Назаров, 1890. С. 181).
В связи с мнением Д. Месароша об использовании этих предметов представляет интерес приводимое
С. Н. Шитовой свидетельство, что «мать невесты готовила в качестве подарка для матери жениха платье с нашитыми на грудь "хараусами". Иногда "хараусы" были нашиты на получаемый в дар платок» (Шитова, 1995. С. 201). Интерес представляют цитируемые С. Н. Шитовой записи известного башкирского этнографа, академика Р. Г. Кузеева, согласно которым хараусы могли пришиваться на нагрудник (түшелдерек), а два столетия назад «ходили вместо денег и очень ценились».
«Наконец, в 1912 году мне удалось приобрести
у башкир гирей-кипчаков экземпляр харауса, к углам которого были прикреплены нитяные шнурки, – пишет С. И. Руденко. – По словам гирей-кипчаков, хараус повязывался на верхнюю часть лба широкой стороной узора вниз, под нависающей на лоб коралловой бахромой кашмау. Впоследствии, при расспросах, мне неоднократно приходилось слышать подтверждение только что указанного назначения харауса».
Изготовление харауса. (Сайт Республиканского центра народного творчества РБ)
Хараус представляет собой повязку из холщовой ткани (длина 25 – 40 см, ширина –16 см), по верхним и нижним краям обшитую полосками или холщовой тканью красного, значительно реже, коричневого цветов. Красные полоски иногда украшаются одним-двумя рядами вышитых крестиков или нашитых кораллов.
Xараусы – замечательнейшие образцы старинной вышивки башкир. Среднюю часть харауса украшали крупной вышивкой, выполненной цветными шелковыми или шерстяными нитями. Первоначально вышивался контур рисунка (в основном в форме трапеции), затем поле фигуры заполнялось геометрическим, цветочно-растительным или зооморфным (реже, орнитоморфным) орнаментом, выполненным в основном в технике косого стежка или счетной глади, окантовка рисунка вышивалась крестом, росписью; нашивались кораллы или бисер.
Одежда женщин у всех народов отличается богатством декоративной отделки.
Но башкирские женщины и девушки среди других особо выделялись нарядно вышитой одеждой. Мастерство девушки оценивалось умением варьировать узор. Своеобразное искусство представляла вышивка бисером, блестками, жемчугом, металлической нитью. Головной убор женщины, прежде всего, подчеркивал ее социальный статус, семейное положение.
Xараусы – замечательнейшие образцы старинной вышивки башкир. Среднюю часть харауса украшали крупной вышивкой, выполненной цветными шелковыми или шерстяными нитями. Первоначально вышивался контур рисунка (в основном в форме трапеции), затем поле фигуры заполнялось геометрическим, цветочно-растительным или зооморфным (реже, орнитоморфным) орнаментом, выполненным в основном в технике косого стежка или счетной глади, окантовка рисунка вышивалась крестом, росписью; нашивались кораллы или бисер.
Одежда женщин у всех народов отличается богатством декоративной отделки.
Но башкирские женщины и девушки среди других особо выделялись нарядно вышитой одеждой. Мастерство девушки оценивалось умением варьировать узор. Своеобразное искусство представляла вышивка бисером, блестками, жемчугом, металлической нитью. Головной убор женщины, прежде всего, подчеркивал ее социальный статус, семейное положение.
Башкирский женский головной убор хараус. (Сайт Национального музея РБ)
Изготовление харауса. (Сайт Республиканского центра народного творчества РБ)
Вышивка, по сравнению с другими видами прикладного искусства башкир, получила наибольшее распространение. В конце XIX века Д. П. Никольский писал, что «вышивание весьма распространено среди башкир. Вышивать должна уметь каждая девушка». Навыки украшения шитьем башкирки приобретали с детства, а к замужеству готовили приданое и свадебные подарки, большая часть которых состояла из вышитых изделий. В зимние вечера подруги собирались на посиделки с вышивкой, вязанием, где копировали друг у друга узоры. Вышиванием башкирки занимались и после замужества; каждая женщина принимала деятельное участие в подготовке приданого своей дочери, а более искусные вышивальщицы помогали дочерям родственников и соседей.
Предметы вышивки, как и изделия ткачества, тесно связаны с народным бытом и обрядами. Многие старинные вышивки сохранились до наших дней, прежде всего, благодаря их связи
с народной обрядностью. Например, раньше башкирки готовили к свадьбе вышитые чепраки, платки, платочки. Вышитые предметы служили в качестве подарка победителям состязаний во время сабантуев. Молодые женщины в первый год замужества должны были дать
по вышитому полотенцу или платку для награды самым сильным борцам, самым быстрым всадникам, бегунам и т. д. И. И. Лепехин, описывая башкирский сабантуй в XVIII веке, отмечает, что победитель скачек получал в качестве приза белый платок, вышитый разноцветным шелком. «У башкир узаконено, – пишет Лепехин, – чтобы на сабанном рыцарстве награждение это было сделано руками той женщины, которая в деревне моложе всех замужем».
Предметы вышивки, как и изделия ткачества, тесно связаны с народным бытом и обрядами. Многие старинные вышивки сохранились до наших дней, прежде всего, благодаря их связи
с народной обрядностью. Например, раньше башкирки готовили к свадьбе вышитые чепраки, платки, платочки. Вышитые предметы служили в качестве подарка победителям состязаний во время сабантуев. Молодые женщины в первый год замужества должны были дать
по вышитому полотенцу или платку для награды самым сильным борцам, самым быстрым всадникам, бегунам и т. д. И. И. Лепехин, описывая башкирский сабантуй в XVIII веке, отмечает, что победитель скачек получал в качестве приза белый платок, вышитый разноцветным шелком. «У башкир узаконено, – пишет Лепехин, – чтобы на сабанном рыцарстве награждение это было сделано руками той женщины, которая в деревне моложе всех замужем».
Гладевые вышивки на хараус выполнялись по счету ниток холста. Первоначально вышивался черной ниткой контур рисунка, и затем цветными нитками заполнялось все поле рисунка. Нитки, которыми выполнялись эти вышивки, бывали и шерстяные крученые, но главным образом шелковые. Уже в XVIII веке, а возможно и раньше, крашеный шелк-сырец покупался башкирами пучками, а из него они сами сучили нитки.
Кроме харауса башкирки вышивали также концы полотенец, которыми в старину повязывали себе головы (таҫтарбаш). Хотя и на этих полотенцах узор наносился черной ниткой контуром по счету ниток ткани, но зашивался внутри двусторонним шитьем, реже – гладью. Концы таких полотенец часто вместо покрытия их вышивкой превращались в прошивку (селтәр). В таких случаях, помимо богатой, расшитой разноцветными шелками прошивки, к ним пришивалась еще и бахрома.
Техника узорного шитья встречалась исключительно на вещах старинных
и имела к началу XX века ограниченную область распространения. Такие
вышивки встречались только на северо-востоке Башкирии, в частности,
у зауральских катайцев, кара-барын-табынцев, урман-кудейцев, инзер-катайцев, реже – у бурзян.
При первом взгляде на узоры хараус кажется, что здесь бесконечное разнообразие мотивов и что дублетов совсем не существует. При ближайшем же внимательном изучении оказывается, что можно выделить основные элементы, довольно часто повторяющиеся, и их варианты, а также как бы переходные мотивы между принятыми за основные. Не вдаваясь в детальное изучение мотивов башкирского, шитого на хараус орнамента, все же можно наметить основные из них.
Кроме харауса башкирки вышивали также концы полотенец, которыми в старину повязывали себе головы (таҫтарбаш). Хотя и на этих полотенцах узор наносился черной ниткой контуром по счету ниток ткани, но зашивался внутри двусторонним шитьем, реже – гладью. Концы таких полотенец часто вместо покрытия их вышивкой превращались в прошивку (селтәр). В таких случаях, помимо богатой, расшитой разноцветными шелками прошивки, к ним пришивалась еще и бахрома.
Техника узорного шитья встречалась исключительно на вещах старинных
и имела к началу XX века ограниченную область распространения. Такие
вышивки встречались только на северо-востоке Башкирии, в частности,
у зауральских катайцев, кара-барын-табынцев, урман-кудейцев, инзер-катайцев, реже – у бурзян.
При первом взгляде на узоры хараус кажется, что здесь бесконечное разнообразие мотивов и что дублетов совсем не существует. При ближайшем же внимательном изучении оказывается, что можно выделить основные элементы, довольно часто повторяющиеся, и их варианты, а также как бы переходные мотивы между принятыми за основные. Не вдаваясь в детальное изучение мотивов башкирского, шитого на хараус орнамента, все же можно наметить основные из них.
Изготовление харауса. (Сайт Республиканского центра народного творчества РБ)
По свидетельству С. И. Руденко, наиболее распространенный мотив узора состоит из трех одинаковых треугольников, разделенных между собой полосками. Рисунок достаточно примитивен, это так называемая елочка, столбик с отходящими от него коротенькими ответвлениями, параллельными друг другу; на верху елочки квадратик, посаженный на один из углов, по бокам треугольники с зубчиками, а внизу та же елочка, но половинчатая.
Второй мотив: три одинаковых треугольника, разделенные вертикальными колонками, – также довольно многочисленный , произошел, очевидно,
из первого путем раздвоения основной елочки; треугольники с зубчиками также несколько видоизменились. Этот мотив, как и первый, состоит из комбинаций трех одинаковых рисунков. Здесь мы узнаем ту же раздвоенную елочку, но превращенную уже в столбик с зазубринами, а боковые треугольнички получили квадратные придатки на вершинах.
Третий мотив уже резко отличается от предыдущих и не так многочислен.
Его можно рассматривать как комбинацию трех одинаковых треугольников, но здесь эти треугольники не разделены, а, напротив, заключены в одну общую рамку. Тут особого внимания заслуживает боковая зубчатая кайма, столь характерная для марийских и чувашских вышивок.
Четвертый мотив также не особенно многочислен, его следует рассматривать как комбинацию двойного квадрата.
В пятом мотиве, представленном всего несколькими экземплярами, можно видеть варианты или, быть может, развитие четвертого мотива. Стороны основных квадратов в этом мотиве перекрещены и загнуты друг к другу концами; внутри квадрата четырьмя столбиками, отходящими от середины каждой из его сторон, образованы на фоне белые кресты.
Шестой мотив представлен рядом звездочек с крестиками по углам и треугольниками у краев; он уже не разбивается на три одинаковых элемента.
Седьмой, часто встречающийся орнамент, основной мотив – крест, известен в нескольких вариантах.
Восьмой мотив также довольно многочисленный, в основе своей тождественен мотиву девятому, который получился, несомненно, путем усложнения мотива восьмого. Это две полоски, сходящиеся под прямым углом с квадратиком, насаженным на вершине, и треугольниками на концах; между треугольниками и квадратиком ряд зубцов; внутри угла два треугольника с белой полоской между ними.
Мотив девятый происходит из восьмого удвоением зубчатых угольников. Узор этот естественно разлагается на три равные части, в чем он подобен мотиву первому и второму, с которыми он имеет много общего.
Десятый мотив немногочислен, как и мотив одиннадцатый, и состоит из прямых и косых крестов и крестиков.
Мотив одиннадцатый представлен сложными крестами и полукрестами, подобными тем, которые встречались на парчовых тканях для риз (этот крест почти точная копия креста – риза терри, встречающегося на вышивках женских сорочек у уфимских чувашей).
Мотив двенадцатый, состоящий из вытянутых шестиугольников с зубчатыми колонками внутри, также довольно распространен. По общему характеру,
а в особенности по фигуркам, расположенным между шестиугольниками, сильно напоминает чувашские и марийские узоры.
Тринадцатый мотив приближается к мотиву восьмому или, вернее, девятому, от которого он, вероятно, и произошел путем развития полосок, разделяющих три одинаковых части харауса в самостоятельный элемент. Этот мотив немногочислен и состоит из сплошного ряда линий, сходящихся под углом, линий, исполненных нитками одного цвета.
Все рассмотренные мотивы узоров на хараус имеют характер геометрический, и в них вряд ли можно видеть какие-либо даже грубо стилизованные животные или растительные мотивы. Таково огромное большинство башкирских хараусов.
Тем не менее есть небольшая группа хараусов с узорами явно зооморфного характера. Изображение «дерева» с двумя птицами по сторонам встречается чаще других. Очень интересно единственное в своем роде изображение на хараус каких-то четвероногих животных, по-видимому, лошадей. К сожалению, центральная фигура этого узора сохранилась плохо, и нет возможности точно определить, что она изображала.
Варианты всех перечисленных выше мотивов, выделенных при изучении собранных мной хараусов, хранящихся в Этнографическом музее в Ленинграде (ныне – Российский этнографический музей. – С. Я.), имеются и в богатом собрании таких вышивок в Уфимском художественном музее (ныне – Башкирский государственный художественный музей имени М. В. Нестерова. – С. Я.). Редким исключением в этом собрании является хараус из красного кумача с орнаментом, вышитым гладью и состоящим из треугольников. На этом же хараус арабскими буквами вышито имя. Намереваясь установить, какие мотивы являются характерными для отдельных родов башкир или районов, и желая тем самым получить некоторые наводящие данные для суждения о вероятном месте происхождения и центре распространения того или иного орнаментального мотива, я нанес на карту все вышеперечисленные типы. Оказалось, что все они распределяются довольно равномерно по территории Башкирии.
Выяснилось, что один и тот же многочисленный мотив можно было встретить во всех тех родах, где имелись хараусы, а мотивы, насчитывающиеся всего
в числе семи-восьми экземпляров, были встречены в четырех-шести башкирских дачах, нередко отстоящих одна от другой на весьма значительном расстоянии. Естественное объяснение подобного явления заключается в том, что хараус, как мы знаем, служил свадебным подарком, а жен башкиры брали в былые времена исключительно из других родов; понятно, что хараусы кочевали с ними из одного рода в другой, где мотивы их узоров копировались и видоизменялись.
Способ исполнения и мотивы узоров харауса были присущи только им одним, и на других предметах я их не встречал. Единственное известное мне исключение – это вышивка на подушке (яҫтыҡ), которую мне удалось приобрести у карагай-кипчаков. Подушка эта весьма древняя, и назначение ее несколько специальное. Она подвязывалась в тороках за женским седлом для ребенка, который сидел на ней при перекочевках, держась за свою мать. Верхняя поверхность этой подушки сплошь зашита узором, таким же, как и на хараусе".
Те же самые техника и мотивы хараусов являются типичными для вышивок хантов, марийцев и чувашей. Сопоставляя марийские вышивки, опубликованные Т. А. Крюковой, с вышивками на наших хараусах, можно легко убедиться, что мотивы башкирских хараусов совпадают с марийскими.
Чрезвычайно интересно, что, по сообщению Т. М. Акимовой, шов, которым выполнены узоры на башкирских хараусах, чуваши называют «хантыс».
Не указывает ли это на то, что данная техника шитья вместе с соответствующими ей мотивами распространилась среди народностей Приуралья и Прикамья от хантов (остяков).
Старинные (XVIII – начало XIX века) одежды хантов, как мы знаем, особенно женские рубахи, были зашиты орнаментами, выполненными именно в этой технике, с теми же самыми мотивами. К этому следует прибавить, что древний переднеазиатский мотив священного дерева и стоящих по обе его стороны животных через кочевническую среду мог рано проникнуть в бассейн Оби
к хантам. Характерно также, что ряд мотивов, встречающихся на башкирских хараусах, в частности птицы и лошади, трактован совершенно так же, как в современной орнаментике хантов.
Исходя из техники и мотивов в изобразительном искусстве башкир, можно наметить три независимые одна от другой группы. Первая группа, наиболее древняя и самая характерная для башкирского изобразительного искусства, – орнаментика, выполненная в технике аппликации, тиснения на коже, серебряной чеканке, отчасти в тамбурном шве, связанная с древним кочевническим миром; вторая группа – шитый гладевый орнамент, связанный с угорским культурным миром, и третья группа – узоры, выполненные тамбурным или петельчатым швом, появившиеся у башкир после вхождения Башкортостана в состав России под влиянием искусства народов, с которыми башкиры взаимодействовали.
Использованная литература и источники:
1. Авижанская С. А., Бикбулатов Н. В., Кузеев Р. Г. Декоративно-прикладное искусство башкир. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1964.
2. Бикбулатов Н. В., Кузеев Р. Г., Шитова С. Н. Декоративное творчество башкирского народа. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1979.
3. Руденко С. И. Башкиры: Историко-этнографические очерки. Уфа: Китап, 2006.
4. Никонорова Е. Е. Орнамент счетной вышивки башкир. Уфа: Гилем, 2002.
5. Башкиры: Этническая история и традиционная культура. Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия», 2002.
6. Шитова С. Н. Башкирская народная одежда. Уфа: Китап, 1995.
7. Сайт Национального музея Республики Башкортостан.
8. Сайт Республиканского центра народного творчества.
© Ярмуллин С. Ш., автор-составитель, 2021
Второй мотив: три одинаковых треугольника, разделенные вертикальными колонками, – также довольно многочисленный , произошел, очевидно,
из первого путем раздвоения основной елочки; треугольники с зубчиками также несколько видоизменились. Этот мотив, как и первый, состоит из комбинаций трех одинаковых рисунков. Здесь мы узнаем ту же раздвоенную елочку, но превращенную уже в столбик с зазубринами, а боковые треугольнички получили квадратные придатки на вершинах.
Третий мотив уже резко отличается от предыдущих и не так многочислен.
Его можно рассматривать как комбинацию трех одинаковых треугольников, но здесь эти треугольники не разделены, а, напротив, заключены в одну общую рамку. Тут особого внимания заслуживает боковая зубчатая кайма, столь характерная для марийских и чувашских вышивок.
Четвертый мотив также не особенно многочислен, его следует рассматривать как комбинацию двойного квадрата.
В пятом мотиве, представленном всего несколькими экземплярами, можно видеть варианты или, быть может, развитие четвертого мотива. Стороны основных квадратов в этом мотиве перекрещены и загнуты друг к другу концами; внутри квадрата четырьмя столбиками, отходящими от середины каждой из его сторон, образованы на фоне белые кресты.
Шестой мотив представлен рядом звездочек с крестиками по углам и треугольниками у краев; он уже не разбивается на три одинаковых элемента.
Седьмой, часто встречающийся орнамент, основной мотив – крест, известен в нескольких вариантах.
Восьмой мотив также довольно многочисленный, в основе своей тождественен мотиву девятому, который получился, несомненно, путем усложнения мотива восьмого. Это две полоски, сходящиеся под прямым углом с квадратиком, насаженным на вершине, и треугольниками на концах; между треугольниками и квадратиком ряд зубцов; внутри угла два треугольника с белой полоской между ними.
Мотив девятый происходит из восьмого удвоением зубчатых угольников. Узор этот естественно разлагается на три равные части, в чем он подобен мотиву первому и второму, с которыми он имеет много общего.
Десятый мотив немногочислен, как и мотив одиннадцатый, и состоит из прямых и косых крестов и крестиков.
Мотив одиннадцатый представлен сложными крестами и полукрестами, подобными тем, которые встречались на парчовых тканях для риз (этот крест почти точная копия креста – риза терри, встречающегося на вышивках женских сорочек у уфимских чувашей).
Мотив двенадцатый, состоящий из вытянутых шестиугольников с зубчатыми колонками внутри, также довольно распространен. По общему характеру,
а в особенности по фигуркам, расположенным между шестиугольниками, сильно напоминает чувашские и марийские узоры.
Тринадцатый мотив приближается к мотиву восьмому или, вернее, девятому, от которого он, вероятно, и произошел путем развития полосок, разделяющих три одинаковых части харауса в самостоятельный элемент. Этот мотив немногочислен и состоит из сплошного ряда линий, сходящихся под углом, линий, исполненных нитками одного цвета.
Все рассмотренные мотивы узоров на хараус имеют характер геометрический, и в них вряд ли можно видеть какие-либо даже грубо стилизованные животные или растительные мотивы. Таково огромное большинство башкирских хараусов.
Тем не менее есть небольшая группа хараусов с узорами явно зооморфного характера. Изображение «дерева» с двумя птицами по сторонам встречается чаще других. Очень интересно единственное в своем роде изображение на хараус каких-то четвероногих животных, по-видимому, лошадей. К сожалению, центральная фигура этого узора сохранилась плохо, и нет возможности точно определить, что она изображала.
Варианты всех перечисленных выше мотивов, выделенных при изучении собранных мной хараусов, хранящихся в Этнографическом музее в Ленинграде (ныне – Российский этнографический музей. – С. Я.), имеются и в богатом собрании таких вышивок в Уфимском художественном музее (ныне – Башкирский государственный художественный музей имени М. В. Нестерова. – С. Я.). Редким исключением в этом собрании является хараус из красного кумача с орнаментом, вышитым гладью и состоящим из треугольников. На этом же хараус арабскими буквами вышито имя. Намереваясь установить, какие мотивы являются характерными для отдельных родов башкир или районов, и желая тем самым получить некоторые наводящие данные для суждения о вероятном месте происхождения и центре распространения того или иного орнаментального мотива, я нанес на карту все вышеперечисленные типы. Оказалось, что все они распределяются довольно равномерно по территории Башкирии.
Выяснилось, что один и тот же многочисленный мотив можно было встретить во всех тех родах, где имелись хараусы, а мотивы, насчитывающиеся всего
в числе семи-восьми экземпляров, были встречены в четырех-шести башкирских дачах, нередко отстоящих одна от другой на весьма значительном расстоянии. Естественное объяснение подобного явления заключается в том, что хараус, как мы знаем, служил свадебным подарком, а жен башкиры брали в былые времена исключительно из других родов; понятно, что хараусы кочевали с ними из одного рода в другой, где мотивы их узоров копировались и видоизменялись.
Способ исполнения и мотивы узоров харауса были присущи только им одним, и на других предметах я их не встречал. Единственное известное мне исключение – это вышивка на подушке (яҫтыҡ), которую мне удалось приобрести у карагай-кипчаков. Подушка эта весьма древняя, и назначение ее несколько специальное. Она подвязывалась в тороках за женским седлом для ребенка, который сидел на ней при перекочевках, держась за свою мать. Верхняя поверхность этой подушки сплошь зашита узором, таким же, как и на хараусе".
Те же самые техника и мотивы хараусов являются типичными для вышивок хантов, марийцев и чувашей. Сопоставляя марийские вышивки, опубликованные Т. А. Крюковой, с вышивками на наших хараусах, можно легко убедиться, что мотивы башкирских хараусов совпадают с марийскими.
Чрезвычайно интересно, что, по сообщению Т. М. Акимовой, шов, которым выполнены узоры на башкирских хараусах, чуваши называют «хантыс».
Не указывает ли это на то, что данная техника шитья вместе с соответствующими ей мотивами распространилась среди народностей Приуралья и Прикамья от хантов (остяков).
Старинные (XVIII – начало XIX века) одежды хантов, как мы знаем, особенно женские рубахи, были зашиты орнаментами, выполненными именно в этой технике, с теми же самыми мотивами. К этому следует прибавить, что древний переднеазиатский мотив священного дерева и стоящих по обе его стороны животных через кочевническую среду мог рано проникнуть в бассейн Оби
к хантам. Характерно также, что ряд мотивов, встречающихся на башкирских хараусах, в частности птицы и лошади, трактован совершенно так же, как в современной орнаментике хантов.
Исходя из техники и мотивов в изобразительном искусстве башкир, можно наметить три независимые одна от другой группы. Первая группа, наиболее древняя и самая характерная для башкирского изобразительного искусства, – орнаментика, выполненная в технике аппликации, тиснения на коже, серебряной чеканке, отчасти в тамбурном шве, связанная с древним кочевническим миром; вторая группа – шитый гладевый орнамент, связанный с угорским культурным миром, и третья группа – узоры, выполненные тамбурным или петельчатым швом, появившиеся у башкир после вхождения Башкортостана в состав России под влиянием искусства народов, с которыми башкиры взаимодействовали.
Использованная литература и источники:
1. Авижанская С. А., Бикбулатов Н. В., Кузеев Р. Г. Декоративно-прикладное искусство башкир. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1964.
2. Бикбулатов Н. В., Кузеев Р. Г., Шитова С. Н. Декоративное творчество башкирского народа. Уфа: Башкирское книжное издательство, 1979.
3. Руденко С. И. Башкиры: Историко-этнографические очерки. Уфа: Китап, 2006.
4. Никонорова Е. Е. Орнамент счетной вышивки башкир. Уфа: Гилем, 2002.
5. Башкиры: Этническая история и традиционная культура. Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия», 2002.
6. Шитова С. Н. Башкирская народная одежда. Уфа: Китап, 1995.
7. Сайт Национального музея Республики Башкортостан.
8. Сайт Республиканского центра народного творчества.
© Ярмуллин С. Ш., автор-составитель, 2021
Библиотека нематериального культурного наследия Республики Башкортостан
© ГУП РБ Башкирское издательство "Китап" им. Зайнаб Биишевой, авторы, 2019 г.
Буй балас
Дорогие персидские ковры нельзя было увидеть в башкирских деревнях.
Буй балас
Дорогие персидские ковры нельзя было увидеть в башкирских деревнях.
